Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - Страница 63

Это была немецкая самоходка StuG III, имеющая в Красной Армии название «Арт-Штурм», – противник очень сильный. Вооружена 75-миллиметровой пушкой – такой же, как на «Пантере», с боезапасом в 54 выстрела. Низкая – всего 1950 мм в высоту, что позволяло хорошо маскировать ее на местности. Экипаж – 4 человека. Создана она была на шасси среднего танка T-III и весила 22 тонны при бронировании лба корпуса в 50 мм. Она унаследовала от своего прародителя узкие гусеницы и потому неважную проходимость. Выпускалась немцами с 1942 по 1945 год, и всего было выпущено всех модификаций 10,5 тысячи. На ней воевали многие немецкие асы, в том числе некоторое время Витман.

Павел мгновенно разглядел, что «Арт-Штурм» врыт в землю по уровень верхних катков. У всех самоходок узкий горизонтальный сектор обстрела, а тут еще немец в неглубоком капонире, где не может развернуться корпусом.

– Игорь, давай зигзагом!

Самоходка шла вперед, рывками смещаясь то влево, то вправо.

Немец выстрелил, и снаряд прошел мимо.

– Тормози!

Самоходка резко остановилась, и следующий снаряд немца тоже прошел мимо.

– Одиннадцать секунд! – закричал наводчик Анатолий.

– Молодец! – одобрил Павел. Именно столько времени прошло между выстрелами для того, чтобы перезарядить орудие, прицелиться и выстрелить. Очень хорошее время; стало быть, экипаж у немца подготовленный, выучка высокая.

– Считай дальше по ТПУ, – приказал Павел.

И как только Анатолий произнес «десять», Павел приказал водителю: «Вправо!»

Самоходка резко взяла вправо. Немец снова выстрелил и снова промахнулся.

– Теперь гони вправо – полный ход! – Из-под гусениц полетели комья грязи.

Павел хотел вывести свою самоходку из сектора обстрела «Арт-Штурма» и, развернувшись, ударить ей в борт. Стрелять сейчас – значит промахнуться. Силуэт у немца низкий, да еще и вкопана самоходка наполовину.

– Хорош, разворачивайся!

Самоходка, скользя траками по вязкой грязи, развернулась.

– Остановка! Толик, не подведи!

– Игорь, доверни влево десять! – закричал наводчик.

Самоходка дернулась корпусом влево, и, едва она замерла, грянул выстрел. Рядом с немцем взметнулась земля. Промах! Но командир немецкой самоходки уже осознал, в какое положение он попал. Сам он стрелять не может, противник – Павел – справа. Корпус не развернуть – мешает капонир.

И немец принял решение выбираться из капонира. Самоходка стала сдавать задним ходом, на виду показался весь ее корпус.

У Павла было только мгновенье. Сейчас немец развернется, и тогда – кто кого. Кто выстрелит первым и окажется точнее, того и победа. Надо опередить. Его пушка уже заряжена, только что клацнул затвор.

Павел сам приник к прицелу. До немца далеко, метров восемьсот, но для пушки Д5С это далеко не предел.

Он подвел марку прицела прямо на рубку и нажал на спуск. В это время немец начал разворот, но не успел, секундочки ему не хватило.

– заряжай! – закричал Павел: надо было успеть влепить в немца еще снаряд. Но заряжающий Василий и без команды уже вогнал снаряд в казенник.

– Готово! – и выбросил гильзу в открытый люк.

После пяти-шести выстрелов из-за пороховых газов, сочившихся из гильз, в рубке обычно нечем было дышать, да и под ногами они мешались.

Павел увидел, что «Арт-Штурм» застыл на месте, но не загорелся. И тогда Павел влепил ему снаряд в лоб.

На этот раз из всех щелей немецкой самоходки повалил дым. Распахнулся люк, наружу выбрался один самоходчик и тут же упал на землю.

Самоходка вдруг вспыхнула сразу вся. Больше из «Арт-Штурма» не смог выбраться никто.

Павел перевел дух. Противник ему попался сильный – и самоходка мощная, и экипаж опытный, а победили они все-таки немца, хоть он замаскировался удачно и нанес боковой удар.

Павел вспомнил о Куракине. Бой уже шел на немецких позициях. Наша пехота смогла ворваться в первую траншею немцев и теперь остервенело дралась там. Через смотровые приборы Павел высматривал экипаж подбитой самоходки, но так и не увидел. «На обратном пути подберу», – решил он. Ведь бой продолжался, и он должен был быть там.

– Вперед! – скомандовал Павел.

Самоходка рванулась вперед. Но тут из ДОТа во второй немецкой траншее стал бить пулемет.

– Остановка!

Самоходка застыла на месте.

– Толик, давай!

Грянул выстрел, звякнула о пол дымящаяся стреляная гильза. От ДОТа полетели бревна и комья земли.

Самоходка ворвалась в первую траншею. Немного дальше, метрах в ста, кипела рукопашная, мелькали наши и немецкие шлемы, серые шинели немцев, ватники и полушубки наших бойцов.

– Разворачивайся, круши траншею! – приказал Павел.

Самоходка шла над траншеей – одной гусеницей по краю ее, обрушивая землю и заваливая тех, кто не успел выбраться из траншеи.

Немцы не выдержали – они стали выкарабкиваться из траншей и окопов и убегать в глубь своей обороны. Огонь из второй немецкой траншеи прекратился – боялись задеть своих.

– Разворачивайся, идем на немцев!

Самоходка крутанулась, завалив добрых четыре-пять метров траншеи, и двинулась вперед. До второй линии было метров сто пятьдесят, и на полной скорости самоходка проскочила их за минуту.

Как Павел пожалел, что на самоходке не было курсового пулемета! Перед ним мелькали спины убегавших немецких пехотинцев. Сейчас бы по ним пройтись хорошей очередью! Но пулемет только трофейный МГ – стоит в углу рубки. Чтобы из него стрелять, надо открыть люк и высунуться едва ли не по пояс. Для немцев такая мишень – просто подарок. Он и огонь не успеет открыть, как его самого нашпигуют свинцом.