Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - Страница 72

К оглавлению

– Тебе всегда охота, думай о чем-нибудь другом, – заметил наводчик.

– Командир, может, я по домам пошарю, что-нибудь съестное найду?

– А если поезд?

– Так его же за километр слышно будет! Он же поезд!

Павел немного поколебался, но есть и в самом деле хотелось.

– Давай! Только автомат возьми, и недолго. Если услышишь, что поезд идет – стрелой к машине, – разрешил Павел.

– Давно бы так!

Василий закинул автомат за плечо и неловко выбрался через кормовой люк в рубке.

Минуты складывались, прошло уже полчаса. Пора бы заряжающему и вернуться.

По броне громыхнули сапоги, и в открытый люк сначала упал мешок, затем влез Василий. Вид у него был запыхавшийся.

– Командир, похоже – поезд.

– Похоже или поезд? Ну-ка, дыхни!

– Да не пил я! Вроде паровоз где-то пыхтит – слева.

Павел высунулся в люк и стянул с головы шлемофон – в нем ничего не слышно. Вроде какое-то пыхтение и в самом деле доносится.

– заряжай бронебойным!

– Это мы мигом! – Василий подхватил с боеукладки снаряд и вогнал его в казенник.

Павел захлопнул за собой люк.

– Ты чего принес?

– Окорок, самый натуральный! В подвале висел. А запах!

Из мешка ничем не пахло.

Павел приник к смотровым приборам. Что за ерунда? Такое ощущение, что по рельсам вдали остров плывет. Натурально: ветки видны, даже ветром колышутся.

– Бронепоезд, твою мать! К бою! Иваныч, заводи мотор!

Взревел дизель. Для самоходки двигатель – это не только подвижность в бою, но и возможность горизонтальной наводки.

Павел вызвал по рации комбата и доложил о приближающемся поезде.

– Ты только не торопись, – ответил комбат. – Подпусти его поближе и бей в первую очередь по паровозу, чтобы хода лишить. А мы к тебе на помощь, только задержи его!

Бронепоезд шел медленно, километров двадцать в час, и потому почти бесшумно, лишь изредка вздыхая паровой машиной. Тогда над ним поднималось облако пара.

Вот он появился в смотровых приборах весь, от головы до хвоста. До чего же огромен и устрашающ! Да на нем пушек больше, чем у них в батарее!

Насыпь с рельсами была на одном уровне с самоходкой, а башни с пушками – метров на четыре-пять выше. Павел сразу сообразил, что это хорошо для них. Полевые артиллерийские орудия, танковые пушки всегда имеют большой угол возвышения для стрельбы навесным огнем и очень маленькие углы склонения, иногда один-два градуса. Иначе говоря, они не предназначены для стрельбы вниз. И их самоходка вполне могла попасть на такой маленькой дистанции в мертвую, непростреливаемую зону.

– Готовы? – выдохнул Павел.

– Готовы, командир.

Павел сам навел прицел на паровоз, шедший в середине состава. Он помедлил секунду, размышляя, куда стрелять – в будку машиниста или прикрытый броней паровой котел? Пожалуй, в котел. Тогда паровоз ход потеряет, да и промахнуться в цель такого размера невозможно. И Павел выстрелил в середину парового котла.

Паровоз сразу окутался паром – так, что на несколько секунд совсем скрылся из глаз.

– Бронебойный!

Василий загнал снаряд в пушку. Теперь Павел выстрелил по броневагону с башнями – главная угроза для самоходки исходила именно оттуда.

– Бронебойный!

Пока немцы обнаружат самоходку, у них есть фора – минута-две, не более. Надо стрелять в темпе, успеть как можно сильнее повредить бронированную махину.

Экипаж успел сделать за минуту 6 выстрелов, перекрыв норматив. Каждый понимал, что от слаженности, плотности и скорости стрельбы зависит исход поединка.

– Иваныч, давай задним ходом! Меняем позицию.

Павел обернулся назад, давая команду механику. С его водительского места обзора назад не было и вовсе никакого.

Только самоходка заползла за заранее выбранный Павлом дом, как на прежнем месте, где они только что стояли, взорвались два снаряда, вдребезги разнеся сарай.

Один из пушечных броневагонов дымил, но открытого огня не было видно.

Сильно парил паровоз, пар и дым сносило ветром в сторону, прикрывая, как дымовой завесой, состав.

Самоходка успела выпустить по составу еще два снаряда, только разглядеть попадания не удалось из-за пара и дыма.

Бронепоезд ответил огнем из башенных орудий. Снаряды угодили по крыше и чердаку, на самоходку посыпалась черепица и обломки досок.

Павел приник к прицелу и не поверил своим глазам. Бронепоезд медленно, почти незаметно начал двигаться назад. Как так? Паровоз поврежден, поезд на месте должен стоять?! Откуда экипажу было знать, что маломощный двигатель дрезины начал уводить поезд из-под огня самоходки!

И комбат молчит. Далеко ли помощь? От места, где был Павел, до засады пары самоходок вроде бы и недалеко, километров семь. Только по грунтовке максимальную скорость не разовьешь, а бой всего-то шел пару-тройку минут.

Бронепоезд начал двигаться быстрее, вот он уже идет со скоростью пешехода.

Павел озадачился. Как же поезд двигается, если паровоз разбит? Нельзя его упускать, немцы могут заменить паровоз на любой станции – пусть и не на бронированный, и тогда он снова будет в строю.

– Иваныч, вперед, на насыпь!

Самоходка дернулась, объехала дом, за которым укрывалась, и взобралась на насыпь. По рубке сразу же, как горохом, звонко ударили малокалиберные снаряды от зенитной установки на поезде, не причинив, впрочем, особого вреда.

– Иваныч, разворачивайся на путях!

Самоходка со скрежетом развернулась на рельсах.

– Бронебойный!

– Уже в стволе!

Почти не целясь, Павел выстрелил в хвостовую бронедрезину. Что уж там взорвалось, непонятно, но из дрезины вырвался после взрыва огненный шар, а стенки ее разошлись в стороны, как лепестки цветка.